Внешность:
171 см.
Темные волосы, карие глаза.
На правом бедре есть родинка.
Микелина никогда не считала себя красавицей, но всегда была чертовски мила. Она знает, как себя подать, как улыбнуться, чтобы подчеркнуть достоинства ¬небольшие ямочки на щеках и белые зубы, кокетливо хлопает длинными ресницами, и виляет бедрами при ходьбе.
Микелина, в повседневной жизни предпочитает приглушенные цвета в одежде, не броские, но элегантные юбки и блузки, но отдает предпочтение платьям и туфлям на невысоком каблуке. На сцене она блистает: вся её одежда в перьях и стразах.
Характер: С самого детства Микелина, благодаря рассказам матери, мечтала о сцене. Она хотела блистать, купаться в лучах славы и восторга, ловить на себе восхищенные взгляды и не только.
Не смотря на то, что в католической школе Микелину учили скромности, дерзость из неё выбить не сумели.
С мужчинами Микелина в меру кокетлива, может показать себя немного глупее, чем есть на самом деле. С некоторыми людьми, в редких ситуациях Микелина может позволить себе проявить жестокость. Но только в тех случаях, когда нет других мер, которые она могла бы предпринять. Микелина никогда не разбрасывается угрозами впустую.
Мужчин Микелина любит властных, сильных, богатых. Пожалуй, последнее играет решающую роль в её выборе новых партнеров. Сглупив и выйдя замуж по любви за бедняка, и настрадавшись с ним пару лет, Микелина твердо решила прекратить подобные отношения, не несущие в себе никакой прибыли.
Больше всего Микелина боится возвращения своего супруга, с которым все еще состоит в браке, не смотря на то, что она выгнала его из дома.
Биография: Микелина родилась в семье итальянского иммигранта Алессандро Сальватори и американки Элизабет Доусон, в которой было намешено еще множество кровей, от ирландцев до чехов.
Мать в молодости пела и выступала во всяких барах и клубах, была известна как Лиззи и мечтала ступить на театральную сцену. Ее мечта так и не сбылась, а после рождения первенца она и вовсе забросила это занятие и занялась домашним хозяйством, подрабатывая официанткой.
Отец работал сначала на стройке, потом продавал мебель, что приносило немного больше доходов. Впрочем, бывали не слишком приятные моменты, когда Аллесандро приходил домой изрядно набравшись и даже поднимал руку на свою красавицу – жену, которую с таким трудом и обожанием добивался когда-то.
Когда Лиззи понесла во второй раз, она потеряла ребенка на раннем сроке после того, как ей хорошенько досталось от пьяного супруга. Алессандро после этого долго извинялся перед ней, он всегда так делал после побоев, долго не пил, но в итоге все вернулось на круги своя.
Третья беременность вышла удачной, тогда и родилась Микелина. И ее старшему брату, и ей давали итальянские имена, которые так хорошо подходили к сладкозвучной фамилии Сальватори.
Микелина вовсе не росла избалованной девочкой, когда она подросла, работала по дому, готовила кушать, пока мать и отец работали. Старший брат тоже подрабатывал: то разносчиком газет, то чистильщиком обуви. Оба ребенка ходили в местную католическую школу, где учились итальянцы, знакомились со Словом Божьим, учили грамоту, арифметику и другие необходимые предметы, что им преподавали.
И мать, и отец настаивали на том, чтобы их дети учились и могли добиться в будущем чуточку больше, чем они сами.
Надо отметить, что пока Микелина была маленькой, отец никогда руку на нее не поднимал, хотя девочка не раз видела, как он ссорится с матерью и даже бьет ее.
В совсем радостные дни Лиззи пела дома, и Микелина присоединялась к ней, сначала подпевая своим детским голоском, а взрослее, стала все более умелой, что мать то и дело повторяла, что ей следует петь и выступать, да и вообще, сцена – это прекрасно. Она много рассказывала дочери о своей молодости, и пусть та не всегда была радостной, в воспоминаниях Лиззи это была исключительно яркое и превосходное время.
Закончив школу, Микелина стала пробоваться на сцену. Ей, молоденькой и красивой, с красивым голосом, быстро нашлось место, но в совсем маленьком баре. Позже Микелина сменила много мест работы, много сцен, маленьких и побольше. У нее появилось много поклонников из посетителей, которые дарили ей цветы и недорогие, в меру своих финансов, подарки. Так Микелина познакомилась со своим будущим мужем Франко Конти, который казался ей настоящей опорой. Сильный, смелый, веселый. В общем, она сдалась под его напором. Они прожили вместе около полугода в квартире, которую Микалина к тому моменту снимала. Потом он уехал работать и вернулся почти через месяц с небольшой суммой денег, гораздо меньшей, чем ожидалось. На расспросы, понятное дело, Франко не отвечал, а лишь злился, да и сам по себе не был туже таким обходительным. Прожив вместе еще пару месяцев, Франко вновь оставил ее. И все бы ничего, многие мужчины уезжали работать: кто в другие города, кто за город, многие женщины долгое время были в одиночестве. Но однажды Микелина увидела его в компании другой певички, а вечером он вернулся как ни в чем не бывало.
Микелина выгнала его из дома, но на этом беспокойная жизнь только началась. Франко стал захаживать к ней, угрожать, часто был при этом выпивший. И это при том, что она узнала и о других его изменах. Микелине даже пришлось сменить квартиру, но найти ее было не так уж и сложно, ведь она пела для точно таких же людей, что и Франко, и многие знали ее.
Несколько месяцев назад ее заметил Томас Харт и сделал предложение, от которого сложно было отказаться. Микелина стала петь в его клубе, а это значит, что теперь она могла держаться подальше от старых кварталов и заведений.
|
пробный пост Больше всего Лилиан боялась попасть в дом одного из клиентов, которые заходили в бордель, в котором она выросла. С началом честной жизни она стала бояться встретить мужчин, с которыми была или которых видела в борделе. Она совершенно не представляла, как вести себя при встрече с теми, с кем она спала. Иной раз, задумываясь о таких вещах, Лилиан думала махнуть рукой на "честную" жизнь и вернуться в бордель — уж там то она знала, как себя вести. Но каждый раз, вспоминая о том, что она приложила немало усилий к тому, чтобы научиться вести себя как приличная девушка, шла вперед. Она не хотела, чтобы её дочь тоже выросла в борделе и торговала собой.
Ей повезло. Мужчина, к которому она пришла на собеседование не был ей знаком. Он не проявлял к ней фамильярности или флирта, что укрепило дух девушки. Через пару дней она узнала, что могла приступать к обязанностям и собрав свои пожитки, въехала в его дом.
Все шло хорошо — она работала по дому, готовила, убирала, стирала, а он запирался в кабинете или лаборатории и иногда отпускал ядовитые замечания в её адрес. Но даже выпивая, не лез под её юбку и спустя пару месяцев, Лили уверилась в его недееспособности как мужчины.
Впрочем, её это устраивало. Благородные дамы говорили ей, что горничной не к лицу спать с хозяином, и, наверное, подобрали для неё того мужчину, который не купился бы на её смазливую мордашку и крутые бедра.
Однако, чем там не занимался доктор Хенсли, делал он что-то поистине увлекательное. И не подпускал её к этому на пушечный выстрел. Кабинет и лаборатрия всегда были заперты, он не позволял ей там прибираться. И Лилиан снедало любопытство. Дождавшись, когда он уедет из дома в город на сутки, а может и больше — его слова об отсутствии были туманны и расплывчаты, Лилиан взяла ключ от лаборатории и едва кеб с Хенсли скрылся из поля зрения, девушка едва ли не вприпрыжку побежала к лаборатории. Сегодня она узнает, чем занимается Хенсли. Открывая дверь, она думала о трупах. Сейчас это было модно... в их борделе медики часто скупали тела мертвых потаскух. Может быть и Магнус Хенсли занимается тем же самым? Дверь, наконец, открылась, и Лили вошла в лабораторию. Комната встретила её холодом и темнотой. Девуша подкрутила газовую лампу, освещая помещение и осторожно прошла вперед, осматриваясь. Столы были завалены какими-то приспособлениями, медицинскими инструментами... а на столе, укрытое белым покрывалом лежало что-то. Там, где ткань касалась тела, расползались кровавые пятна. Лилиан тихо выдохнула и подошла ближе, встав спиной к открытой двери. Она боялась мертвецов, но что-то под тканью было... большим. Возможно, решила Лили, это был очень крупный мужчина. Вонял он преотвратно... она осторожно потянула за край покрывала, чтобы посмотреть лицо.
|
