Грейс Коллинз, которую огромная армия фанатов звала не иначе, как Малышка Китти, была хрупкой, хорошо сложенной блондинкой, ростом на голову ниже Вито. Ее прелестное милое личико, с крохотным, чуть вздернутым, носиком, томными голубыми глазами, с розовыми ушками и чувствительными губками, могло бы принадлежать ангелу, сошедшему с небес, если бы только этот ангел не кривил так часто свои губки в капризной гримасе, что напрочь портило первое восхитительное от них впечатление. Восходящую яркую звезду Голливуда знала вся страна, на нее пускали слюни через экраны телевизоров, постеры с Китти украшали стены холостяцких жилищ, а фотографии с ней не сходили со страниц модных журналов. Но так, как Малышку Грейс  познал Лучано, с обратной, изнаночной стороны, лучше бы никому ее никогда и не увидеть.
Менее трех месяцев назад, увидев эту неземную красоту в шикарном ресторане Манхеттена, с ослепительным бриллиантовым колье на нежной шейке, с небрежно накинутой на обнаженные плечи меховой мантией принцессы из какой-то красивой сказки, в окружении свиты попискивающих поклонников, Витторио сказал своему другу Френки: «Она будет моей!»
Он сдержал свое слово всего через пару недель, даже как-то слишком быстро и легко, как оказалось, но тогда об этом не думалось. Вито упивался Китти, ее красотой и ощущениями от завистливых взглядов, провожающих его, гуляющего с нею под ручку, от приятного чувства обладания чем-то недосягаемым большинству смертных.
Чтобы закрепить свою победу, Лучано выложил козырную карту и пригласил мисс Коллинз провести с ним пару недель в Европе. Шикарный круизный теплоход «Титан» - шедевр современного технического прогресса, Лондонские вечера и бутики Парижа…

А сейчас Витторио Лучано, закрыв рыдающую в подушку Грейс в их каюте первого класса, плутал по бесконечным лабиринтам коридоров огромного чрева теплохода, застеленного красными дорожками. Молодой человек так и не переоделся после ужина. Он был в новом, с иголочки, парижском смокинге от месье Буше с улицы Клеманс Ройе, в безукоризненной сорочке – очередной прихоти мисс Коллинз. Она была настойчива, впрочем, на тот раз Вито недолго сопротивлялся ее убеждениям. Месье оказался действительно мастером высшей категории и стоил своих денег. Дополняли гардероб тонкий хлопковый плащ с длинными полами и пара черных туфлей лакированной кожи.

Из салонов доносилась музыка, слышались веселые голоса и смех – там играли в карты, пили коньяк и шерри, вели светские беседы, но ему это было не нужно. Осточертело, обрыдло, надоело до тошноты. Где-то глубоко внизу, под многочисленными палубами и переборками, раздавался гулкий стук сердца Титана, тяжелый и равномерный, словно удары отбойных молотков в рудничной штольне. Хотелось убежать, но некуда – вокруг расстилался бескрайний океан.
Попавшийся стюард, наконец, подсказал нужное направление. По ослепительно освещенным палубам Вито поднялся наверх, распахнул дверь и вдруг оказался в ином мире, на носу корабля, где царила удивительная тишина. В лицо ему брызнул прохладный соленый ветер, распахнул полы плаща и растрепал волосы. Парочка молодых совсем людей, обнимавшихся в полутьме, при его приближении упорхнули внутрь парохода. Итальянец прошел вперед до упора, до самого борта, и остановился, завороженный.

«Титан» держал курс прямо на запад. Темною грядою, застилая горизонт, с запада надвигались грозовые облака. Казалось, что это высокие предгорья, и судно вот-вот в них врежется. На том месте, где час назад закатилось солнце, в черном небе, словно угасающий жар костра, еще мерцали красновато-серые отблески.
А внизу, в глубине, шумел великий океан. Он мерно и мягко зыбился – черный, блестящий, точно густая смола, разлитая до невидимого горизонта. Время от времени волна, шипя, ударялась о борт судна, и слышался долгий шорох, словно кто-то выгребал шлак там, в темной бездне.

Закрыв глаза и подставив лицо резкому бризу, Вито с наслаждением вздохнул полной грудью. Это было как раз то, чего он искал этой ночью – бескрайнее спокойствие и свобода...

Ночь и тишина, ветер и волны…
Громада теплохода неслась вперед, разрезая тьму Атлантики стальным мечом в руке Титана - настоящего Бога среди кораблей. Молодой человек так и стоял, зажмурившись и не смея пошевельнуться на эфесе этого гигантского меча, слившись с ним в единое целое и растворяясь в окружающей тьме. Последние отблески заката давно померкли. Впереди остались только звезды, молчаливые, вечные и безучастные…

Происходящее метрах в десяти за спиной Лучано, никак не вписывалось в эту картину. Оно по определению не могло бы вписаться вообще никуда в нормальной человеческой жизни, оно даже просто не имело права на существование.
- Закрой пасть!..
Больше, чем трусов, Вито презирал насильников. Тех, кто пытается скрыть за собственной грубой силой и хамством свою ублюдочную личину жалких тварей, нелюдей, животных в образе людей.

Вспомнилась Бэкки Чандлер, симпатичная девчушка со 106-й улицы, вечно улыбавшаяся до ушей и поминутно убирающая за ухо свою непослушную светло-русую челку. Бегавшая с ними наперегонки, с такими же чумазыми пацанами из своего района, и постоянно таскавшая домой бездомных маленьких котят или поскуливающих мокрых щенков из вонючей сточной канавы. И ее хрупкая ручонка, с бледной полупрозрачной кожей, вся перепачканная грязью и кровью, безжизненно болтающаяся с края носилок…
Более старшие мальчишки говорили, что насильник сперва долго бил ее по лицу, до тех пор, пока девочка совсем не стихла и не перестала дергаться, лишь булькая и захлебываясь в собственной крови. А потом… Что он делал потом, Вито предпочитал не знать. Взрослые же вообще старались никогда не говорить об этом, надолго замолкая и отворачиваясь в сторону.

Ночь и тишина…
- Пустите меня!..
Его отделяло от них шагов восемь-двенадцать по палубе теплохода. Можно было крикнуть, заставив негодяя понять, что они не одни, можно было позвать помощь, и в любом случае вынудить его прекратить свои действия, но все произошло иначе.
Темная тень скользнула от противоположного борта «Титана». Та самая, что еще минуту назад была с ним одним существом, безудержно рвущимся вперед сквозь чернильный океан, упиваясь своей свободой и вселенским спокойствием.
Он появился беззвучно за спиной у человека, слишком увлеченного своей жертвой, чтобы что-то замечать вокруг. Лучано ударил справа ему в область уха, вложив в этот удар весь вес своего тела, помноженный на вскипевшую внутри ненависть и отвращение. Человек упал на палубу грузным мешком с мясом и костями, похоже, даже не успев понять, что, собственно, произошло.
Еще в падении, через доли секунды, он ударил его снова и снова. И снова, изо всех сил, не чувствуя ни боли, ни времени, он продолжал наносить удары уже в бесчувственное тело. Возможно, он издавал какие-то звуки, рычал, что-то кричал – пелена застлала его взор, гнев ослепил и оглушил итальянца. А перед глазами стояла улыбающаяся Бэкки, и капля густой алой крови медленно стекала по ее лицу…

Кровь пульсировала в висках, гулко долбила кузнечными молотами в тонкие стенки черепной коробки, грозила разорвать эту хлипкую оболочку своим давлением. Воздух со свистом вырывался сквозь стиснутые зубы.
Молодой человек все-таки остановился. Невероятным усилием заставил себя прекратить превращение в фарш некогда такого уверенного в себе человека. Он так и продолжал стоять подле своего поверженного врага на коленях, опустив руки и глядя куда-то сквозь него, просто в никуда.
Гнев потихоньку отступал, вновь уступая место невероятному спокойствию. Только теперь это спокойствие было подкреплено удовлетворением от чувства собственной правоты, от справедливости собственных действий и решений. Ведь кто знает, чем бы закончилась эта ночь для несчастной девушки, не окажись он волею случая рядом.

Лучано поднялся на ноги и повернулся к незнакомке. В полутьме он не мог как следует разглядеть ее лица, но и так было ясно, что она напугана до чертиков. Еще бы! Наверное, нечасто ей приходилось оказаться в подобной ситуации. Такое могло бы, наверное, «сбить с копыт» любую женщину, даже самую невосприимчивую и выросшую в самом злобном и вонючем районе города, и привыкшую ко многому. Что уж говорить о светских дамах, катающихся нынче на шикарном трансатлантическом лайнере и, скорее всего, падающих без чувств при виде какого-нибудь безобидного паучка или клопа.
Вито оглядел молодую девушку. Вернее, ему так показалось, что она молода и весьма хороша собой. Стройная фигурка, еще не успевшая изуродоваться жировыми наслойками хорошей, сытной жизни. Шикарный вечерний наряд, переливающийся тысячами мерцающих звезд, сошедших на палубу теплохода и материализовавшихся в женском теле. Приятный, несколько «грудной» бархатный голос. Такой голос может свести с ума многих мужчин, одним только своим звучанием и тембром, заставляя судорожно сжиматься их грудные клетки и пробегая по позвоночнику легкой дрожью. Правда, не сейчас, не в такой ситуации, когда он так предательски дрожит и грозит «сорваться».

- Мисс, вам надо уйти… - тихо прохрипел итальянец. – Вам не надо здесь быть.
Дыхание его еще восстанавливалось после встряски, грудь вздымалась и опадала. Порывы холодного ветра помогали прийти в себя не хуже ведра с ледяной водой, вылитого на голову.
Он посмотрел себе под ноги. В темном углу под палубной переборкой, где валялся человек, мало что можно было разглядеть, но Вито показалось, что в районе головы лежавшего медленно расползается темное пятно. Это было плохо.
Вообще, хорошего во всей этой ситуации было мало, что и говорить, но это было плохо совсем. Похоже, что он не рассчитал своих сил (да он и не пытался этого сделать в тот момент), и теперь надо было думать, как из нее выйти без ненужных последствий. Такие последствия не были нужны ни ему, ни, уж тем более, его новой знакомой. Надо было сделать все возможное, чтобы этого не допустить.

Витторио вновь обернулся к девушке и придвинулся на шаг. Так, что аромат ее духов на несколько секунд затмил собой запах ночного океана.
- Послушайте, мисс, - он постарался сказать это как можно мягче. С нее на сегодня было достаточно резких моментов, чтобы и сейчас пытаться ее напугать. – То, что здесь произошло… Вам надо забыть это, как страшный сон, понимаете? Ничего не случилось. Просто плохой сон…
Он сделал паузу, давая ей собраться с мыслями.
- А сейчас вы пойдете в свою каюту и постараетесь уснуть, хорошо? – оставалось надеяться, что человек, лежащий сейчас на палубе, не разделял с ней ранее эту самую каюту. – И никогда больше не будете это вспоминать…