Внешность: Ярок, в меру привлекателен, планирует таким и остаться. Диего немного модник: то жёлтый жилет под коричневый костюм, то зелёная тройка, то гамаши поверх красных лаковых туфель, ну и конечно же шляпы-хамбург или канотье на гольф и скачки. Результат это не нарциссизма, а здорового эгоизма. Диего любит выглядеть хорошо, а если есть деньги на зелёную костюмную шерсть - почему бы и нет? Волосы укладывает по случаю или наличию времени, порой они начинают виться крупным “бараном”. К слову, свои блондинистые волосы он унаследовал от матери, несколько выбиваясь из черноволосой толпы Драго. В остальном вполне “в породу” - высок, скуласт, с отцовским носом, бровями и волевым подбородком.
В движениях Диего, как типичный сангвинник, чуть суетлив. Постоянно что-то вертит, ходит быстро, по ступеням всегда взбегает, имеет привычку скидывать одежду на ходу и на ходу же решать вопросы.
Улыбчив, редкий лицедей. Голос… вполне себе обычный голос, без братского низкого тембра или отцовского рычания, даже обидно немного.
Имеет несколько незначительных шрамиков на торсе, но серьезных ран не получал.
Характер: Для Диего весь мир - бурлеск, варьете, сатира (ну или в редких случаях трагикомедия). В котором люди могут быть зрителями, режиссёрами постановок, актёрами на сцене, ну либо тем чуваком, что за кулисами считает деньги, собранные за вход. Он свято уверен, что каждый человек сам выбирает себе роль по вкусу.
А бурлеск, собственно, потому что над миром Диего предпочитает смеяться, восхищаясь им одновременно. Он из тех людей, кто, одновременно, невероятно циничен к христианским ценностям, и одновременно невероятно восторжен лицемерием “добрых граждан”. И недобрых тоже. Его всегда пленила и забавляла мысль, что играя на предрассудках людей, их желании быть кем-то или соответствовать чему-то , можно стать святым, будучи мясником, народным любимцем, будучи рекитиром, или объектом ненависти, будучи просто толстым заикой. Главное всё подать с “шиком-блеском”.
Он оптимист, сангвиник, явный экстраверт, кутила, но не мот или праздный бездельник. Отец прямо и рано дал понять, что сидеть на мешках с его деньгами он не даст. А ещё Диего циник: может смеяться даже над потерявшей 3-х летнего сына вдовой, но в силу воспитания - за глаза. Закономерно вытекает, что он лицемер. “Публичная” сторона Драго и его “изнанка” со всем этим сатиричным цинизмом словно день и ночь не похожи. На публике он всегда доброжелателен, галантен к дамам, по-приятельски приветлив с мужчинами, внимателен к старухе с клюкой. В баре, среди родни и отцовских “Аспидов” он будет высмеивать прошедшее дело, где оправдал головореза, разорившего чужую ювелирную лавку. Сопереживать, впрочем, умеет, он же не асоциальный кассовый аппарат. Только со своими двойными стандартами, больше будет сопереживать “девочке” из их кабаре, которую побил клиент, нежели жене проигравшегося в пух и прах в их игорном доме “слизняка”. Есть “свои” и есть “чужие”, и для них законы разные.
Действительно привязан к семье. К обоим “семьям”. Он чтит омерту, и уже принимал участие в наказаниях за нарушение оной. “Для нас нет других настоящих друзей, кроме тех, кто целовал руку Дону”. Искренне любит своих родителей и братьев/сестёр, дядю (и прочих, не будем углубляться в генеалогию), хоть и шутит порой что точно будет путаться в именах племянников (а их уже 5!!). Дела семьи у него всегда на первом месте.
Диего унаследовал фамильное упрямство и достаточно волевой характер, спрятанные под “пушистой шерстью” шуток и учтивости. Его трудно запугать, сам запугивать умеет, как пресловутый волк, сбросивший овечью шкуру. Но делать этого не любит. Ему слишком нравится обманчивая роль компанейского душки. Под ней прятаться удобно. “Загребать жар чужими руками”, - это про Диего. Ему импонирует образ серого кардинала, “режиссёра”, реже - “Лорда Герни” при “Дориане Грее”. Это всё впитывается в его общее впечатление о мире, как о месте которое ты творишь сам.
Доселе так и не был ни разу “безумно влюблён”, хотя точно также “не может без женского общества”. Желательно на раз или два. Желательно без слёз и претензий.
Не умеет строить многоступенчатых планов, скорее импровизатор и стратег, часто меняющий тактику под ситуацию. Это очень полезно в зале суда, где каждая улика может стать обоюдоострым мечом и ударить по тебе.
Биография: Отпрыск по-итальянски большой семьи, хотя родился не в Италии… да и вообще в “родной Калабрии” и не был то никогда. Он появился на свет в Париже, недалеко от знаменитой улицы Монмартра, в семье закоренелого и “потомственного” мафиози Фаусто Драго и бывшей “девочки” кабаре “Чёрный кот” - Шерил Драго. На родильном столе его матушка сначала клятвенно пообещала “больше никогда” и “обойдётся одним”, а потом родила мужу ещё двух детей. И у матери, и у сына всегда было плохо с “зароками” и словом “никогда”.
Диего уже в осознанном возрасте, и уже в Америке, узнал историю, по которой отца зашвырнуло во Францию вместе с братом Марко и ещё пятью мафиози: в Калабрии в 1880х шла ожесточённая делёжка. Почти нищая провинция жила собственной войной, и “Аспиды”, группировка его деда, принимали в ней активное участие. В одном деле старший сын, Фаусто, убил не только главаря вражеской группировки, но и подмазанного полицая крупного чина. То, что должно было укрепить положение едва всё не сгубило. Дед принял решение “временно укрыть” старших сыновей во Франции, у старого приятеля, а потом временное перешло в постоянное, а ещё чуть позже дед и вовсе отправил их “осваивать” Америку. Но пока ещё рано.
Пока Диего, живой малый, растёт на материнских мурчащих песнях, сидит в баре на коленях бандитов и висит на хвосте у старшего сводного брата, Леона, с которым у них сложились весьма тёплые отношения. Маленького Диего очаровывали пёстрые образы Монмарта, этой улицы порока. Он иногда бывал в гримёрке подруг матери, ведь сама она после свадьбы выступать перестала. Иногда подглядывал с крыш в маленькое окно на выступление танцовщиц Кан-Кана, или подслушивал отцовские разговоры в кабинете на третьем этаже снимаемого дома.
У них всегда в доме было много народа, мафиози предпочитали держаться вместе, особенно тут, где они мало того, что в меньшинстве, так ещё и живут на чужой милости, потому мальчик с детства привык к общению с взрослыми.
Несмотря на свой образ жизни, а может и благодаря ему, Фаусто придерживался мнения, что дети должны получить хорошее образование, чтобы у них был выбор, которого не было у него самого - быть ли бандитом, или найти легальное дело. Самый старший брат Диего, Рейнальдо, уже пошёл по фамильной линии, так почему бы хотя бы младшим не дать другое будущее? Потому Диего даже успел отучиться один год во французской протестантской семинарии (будучи крещёным католиками, но тут уж чёрт ногу сломит в этих теологических вопросах), прежде чем семья села на огромный лайнер и долгие несколько месяцев добиралась в США. В Чикаго.
Именно туда дед потихоньку перевозил “Аспидов”, проигрывая в борьбе за власть стремительно растущей Ндрангете, но сам перебраться не успел. Когда Фаусто с (уже) шестью детьми, женой, братом, невесткой и всей прочей этой огромной “семьёй” сошёл в Нью-Йорке, встретивший его мафиози пожал ему руку и сказал, что теперь он Дон уже не столь многочисленных “Аспидов”. В общей сложности, в 1898 под началом Фаусто было около 50-ти человек, и целый “обжитый” другими группировками город. Предстояло много работы…
До положения сил равного их текущему, весьма сильному, группировка шла лет пятнадцать. Диего успел отучиться в школе, первое время с большим трудом. На корабле Шерил сдружилась с одной француженкой, что свободно говорила по английски, и уговорила эти несколько месяцев учить её и детей основам языка. Но всё равно, этого было мало, да и Американское пуританское общество предпочитало загонять эмигрантов в национальные школы и не пускать их дальше сельскохозяйственных институтов, которые были одними из немногих доступных не “коренному” населению. Всем тем проблемам, с которыми отец, брат и дядя сталкивались, чтобы отбить район, нормальное образование в школе, Диего был только свидетель. Но, как оптимистично отмечает парень, эта благая цель послужила хорошим стимулом для бежавших с семьями “Аспидов” не лезть под каблук чужого лакированного ботинка, а утверждать свои права. Фаусто сделал ставку на игорные дома, кабаре, бурлески, ставки, поскольку на тот момент их контрабандные каналы либо погорели, либо были не надёжны. В целом, он этого вектора так и придерживается, с горячей поддержки сыновей. Сначала они подмяли один местечковый бар и устроили там подпольные бои, со ставками, и уже потом начали влазить на чужие территории. Весёлое было время, Диего с матерью и братом как-то чуть заживо не сгорел в машине при покушении, а потом сгорел дом их врагов. Какое несчастье!
К тому моменту, как Диего окончил среднюю школу “Аспиды” разрослись почти до 200 человек за счёт эмигрантов со всё той же Калабрии и немного Каморры, Сицилии. Они уверенно держали три квартала, и целую улицу со своими кабаре, пока остановившись на этом, и заключив “статус кво” с прочими группировками. Более того, из-за агрессивной деятельности тогдашнего мэра Харрисона и его прокуроров, бандам пришлось забыть о разногласиях, чтобы выжить. Так что с 18 до 25 он учился и начал карьеру в период затишья.
Это было такое блаженное время… Эпоха прогрессивизма набирала обороты, как раскрученное маховое колесо. Средний и нижний класс всё больше влияли на политику, Диего чувствовал себя всегда в центре движения. А это он всегда любил. Это было невероятно забавно - народ, в некотором смысле, боролся с ними, с коррупцией, с продажностью властей, но в тоже время - работал на них. Разоблачительная журналистика (любимый инструмент Диего до сих пор), своим ядовитым пером колола не столько “бедных итальянских эмигрантов”, а прокуроров, шефов полиции, судей. И в это время он учился законам, что менялись на следующий день. Нет, это был не самый приятный момент в обучении, но какая же бочка мёда без ложки дёгтя?
Конечно, всё это движение рекошетило и по “семьям”, но на то, что Управление по контролю качества продуктов и лекарств было создано после скандальной книги “Джунгли”, Драго мог только похлопать стоя. И продолжать учить законы. Чтобы знать как их обойти.
В период своей студенческой молодости и обучения в Юридической школе при Йельском университете он очень дружил с теми, кто учился на журналистов. Потом ему это сыграло на руку. Он часто освещал жизнь подсудимых в газетах, делая из них прямо таки трагических жертв продажной и прогнившей власти.
А потом началась Первая Мировая Война и мафиози опять оживились, ведь их “родичам” с Италии потребовалась контрабанда оружия, да и прочая поддержка. Вон, даже Леон, переобщавшись с Хэмингуэем и прочей богемой, рванул в 1917 на итальянский фронт. Диего казалось, что ему достаётся от отца просто за компанию, или вместо брата-художника. Потому что они постоянно кутили вместе, или может потому что до младшего дотянуться проще… В общем, этот год он припоминает Леону до сих пор. Нет ничего несноснее разъярённого отца.
В криминальном мире опять начались конфликты, резня, хоть Фаусто и не сильно лез в торговлю оружием, он хотел таки получить надёжный контакт на своей родине. И вот тут то молодой Диего вступает в дела в серьёз. В основном он был при дяде Марке, ставшим консильери их семьи. Диего вообще предпочитал “не отсвечивать” на выездах, разумно полагая, что тогда защищать своих в суде ему будет тяжело, если на фотографиях газет он сам засветится, как гангстер. Но несколько перестрелок, несколько карательных операций нарушителям омерты он, таки, застал.
Это, знаете, будоражило кровь. Склонный к азартности и авантюризму молодой человек не мог этого бояться, может он был слишком уверен, в конце концов счастливчика ни разу не тронули пули. Но посвящать жизнь разборкам молодой человек действительно бы не хотел. Зачем, ведь был зал суда и перспектива шикарной карьере адвоката. Ах, зал суда, какое там начиналось шоу…
Начало карьеры у него было банальное - секретарь при успешном адвокате, который был “немного должен” отцу после очередного крупного проигрыша в их игорном доме. Несмотря на странную завязку отношений Диего и Френк Скотт, как звали адвоката, прекрасно сработались, возможно в силу непринужденного характера Драго. Через два года Френк начал давать клиентов полегче своему приемнику, и Диего вкусил этот нектар “облапошивания” целых трёх рядов скамей присяжных-пуритан просто красивым словом. Он очень быстро понял, как это работает. Конечно, клиенты не всегда были полными скотами. Наверное, в тридцати процентах случаев, он отстаивал действительно невиновных или виновных лишь в своей нужде людей. Но это было для него даже скучновато. Не было эдакого вызова своим силам, что ли. Конечно, молодой специалист и проигрывал дела, куда ж без этого? Однако, как оптимист, он о неприятном забывал, вынеся урок. Часто помогал “друзьям семьи”, или людям из семьи. И тем и другим “бесплатно”, насколько это принято в мафии.
За свою адвокатскую практику умудрился нажить множество врагов. Первым в списке является окружной прокурор Маклэй Хойн, чьих “клиентов” Диего нередко оправдывал перед судом присяжных. Но Хойн, который как и его предшественник Вэйман, был врагом мафии, как таковой. Республиканцы, что с них взять?
Следующим “кровную вражду” объявил Драго брат одного истца, которого лихо избили, оставив калекой, парни отца. Нечего было уходить не заплатив девочкам. Но Генри Харта это, конечно, не волновало и, будто одержимый, он уже лет пять преследует Диего, только чудом не попадаясь людям отца. Нет, конечно братская любовь, это прекрасно, но почему бы не преследовать тех, кто бил? Как бы то ни было, он уже несколько раз прилично потрепал нервы Диего, чуть не застрелив.
Третьей “большой неприятностью” он называет Лизи Адьего. Малышка не имела отношения к мафии, просто застрелила своего любовника. Девушка оказалась очень благодарна. Слишком благодарна. Потом слишком расстроена, что ей отказали в благодарности. Потом Диего понял, что лучше было проиграть то дело. Обиженная женщина за спиной, которая не стесняется опустошить в тебя барабан - сомнительная радость.
Два года назад Диего открыл уже частную адвокатскую контору. Его занятие находило большое одобрение со стороны семьи, не то что братская “мазня” (не подумайте, сам Диего ничего против искусства и его плодов ничего не имеет). Но к принятию Сухого Закона им обоим нашлось дело. Приближался момент, когда Большой Джим Колоссимо, наиболее влиятельный преступный авторитет станет либо Самым влиятельным, подмяв под себя других, либо уступит место. Кому? Фаусто, человек амбициозный и властолюбивый хочет использовать этот период себе на пользу, но пока “стелит соломку” и отправляет сыновей в Нью-Йорк под предлогом выставки Леона, к которой ещё готовиться надо!
По факту им следовало разведать как обстоят дела в сердце США, есть ли там с кем заключить союз? Кого потеснить? Что планируется по бутлегерству со стороны Лаки Лучано и прочих?
Братья, давно ставшие друг для друга лучшими друзьями, приняли задание с энтузиазмом.
|
